Полная версия статьи: Коммерсант

Гендиректор «Черкизово» Сергей Михайлов о росте и падении цен, насыщении рынков и SPO

Столкнувшиеся с резким ростом себестоимости производители мяса с весны обсуждали с правительством инициативы по сдерживанию роста цен на свою продукцию. Жестких решений удалось избежать, но ситуация привела к падению производства мяса птицы, и конъюнктура остается напряженной. О причинах роста расходов, повышении цен на мясные продукты, перспективах отрасли, новых проектах и планах на SPO “Ъ” рассказал гендиректор и совладелец группы «Черкизово» Сергей Михайлов.

— Весной Национальный союз птицеводов договорился с чиновниками не повышать отпускные цены на тушку бройлера. Как вы оцениваете это решение?

— Мне кажется неправильным говорить о каких-то договоренностях. Ситуация в отрасли действительно напряженная, из-за роста себестоимости в первую очередь. Сегодня на уровне 30 %, но где-то на рынке может быть даже 40 % и более. У нас меньше, так как «Черкизово» — компания вертикально интегрированная: свое инкубационное яйцо, 50 % своего зерна. Но вообще цены на все мировые аграрные commodities достаточно внезапно с августа-сентября прошлого года пошли вверх, и до сих пор мы каждый раз думаем, что, казалось бы, вот-вот они должны упасть, но рост продолжается. Думали, что ближе к новому урожаю ситуация стабилизируется, но цены опять на 10–15 % растут. За 20 лет я такой ситуации на мировом рынке не помню. Дорожает все: зерно, соя, кукуруза, лизин, витамины, упаковка… Нефть сегодня тоже стоит уже около $70 (за баррель.— “Ъ”), цены на металлы растут. Идет какой-то повальный пересмотр цен.

Если возвращаться к нашей ситуации, то были консультации с правительством, выражались опасения повторения истории с сахаром и маслом.

Естественно, никто не хочет всплеска цен в разы или на десятки процентов, это нездоровая ситуация.

В мясе такого не было, и, пока шли консультации, рынок сам себя отрегулировал. Цены на мясо птицы даже пошли вниз. Нужно понимать, что рынок — это в основном охлажденное мясо, товар продается «с колес», срок годности — семь-восемь дней и цена в оптовых каналах определяется спросом и предложением. Банальные электронные торги. Как это можно регулировать, мы не понимаем. Плюс сыграла роль сезонность: в начале года цены идут вниз, а перед летом должны пойти вверх.

Вопрос сейчас больше в том, как сделать, чтобы производство не сокращалось. Потому что мы увидели в первые месяцы года снижение выпуска мяса птицы на 5–6 %. Это и вопрос какой-то рациональной рентабельности, чтобы предприятия могли заниматься воспроизводством. С другой стороны, это покупательная способность, которая тоже находится в непростой ситуации с начала пандемии. У нас на рынке цены преимущественно определяются спросом, и факт увеличения себестоимости далеко не всегда означает, что цена будет расти.

— Насколько напряженными были переговоры с правительством? Говорят, что производителям угрожали заморозкой цен.

— Были опасения и консультации, чтобы предотвратить возможный рост цен в разы. После масла и сахара смотрели на ряд продуктов, в частности на тушку курицы, как на социально значимые. Но с тушкой скачков не было, цена стала падать. Вот когда была ситуация, при которой себестоимость росла, а цены, наоборот, снижались, это никого не интересовало. Сейчас тема сама себя исчерпала. Курица растет 30–40 дней. Если цена будет фантастически высокой, рынок за два-три месяца увеличит производство и сам себя отрегулирует. В итоге мясо поступило на рынок, и цены упали на 5–10 %. Сейчас надеемся, что они чуть восстановятся.

— На другой ассортимент цены в этом году поднимали? Как шли по этому поводу переговоры с сетями?

— У нас была достаточно сдержанная позиция по повышению цен. В прошлом году, когда в начале пандемии был ажиотажный спрос, компания в первом полугодии и даже дольше цены осознанно не поднимала. Считали, что это было бы неправильно, спекулятивно в такой ситуации.

Обычно на розничный товар цены поднимаются в пределах инфляционных ожиданий — на 3–6 % в зависимости от товарных групп. В том году мы действовали в пределах этих значений, в этом — тоже, но очевидно, что этого будет недостаточно. Будем небольшими шагами пытаться перекрыть часть роста себестоимости.

Наверное, мы можем говорить о повышении в один-два этапа, в пределах 10 %, что на фоне того, что происходит в мире, приемлемо. Понятно, что у потребителя тяжелая ситуация, но цены на мясо на полке в России самые низкие в мире, может, сопоставимы с Украиной и Бразилией. В Китае свинина в три раза дороже, чем в России, в Европе — на 20–30 % дороже. У нас могла бы быть инфляция на мясо в 50–60 %, а мы обсуждаем 5–10 %.

— Сохраняется ли нехватка предложения мяса птицы?

— У ряда компаний идет восстановление объемов. Мы значительно увеличили производство в марте-апреле и сегодня идем в плановых значениях, хотя больших провалов и не было. Но по рынку мы видим, что если на пике падение доходило до 6 %, то сейчас, наверное, приходит к нулевому значению.

Помимо роста себестоимости ситуация усугубилась нехваткой в мире инкубационного яйца. Сначала в прошлом году, наоборот, был острый профицит: из-за COVID — 19, снижения потребления, закрытия HoReCa многие производители инкубационного яйца осознанно сократили предложение. Плюс добавилась большая волна «птичьего гриппа» в основном по Ближнему Востоку и большей части Европы. Такой вспышки, возможно, не было никогда. Это тоже выбило часть поголовья. А российским компаниям на 20 % не хватает собственного яйца, они вынуждены закупать его каждую неделю. Развязалась гонка за инкубационное яйцо, и цены выросли в два раза. Ты еще не начал заниматься производством курицы, а цыпленок на входе уже подорожал в два с лишним раза.

С одной стороны, вопрос по импортозамещению в птице и свинине у нас решен, но, если посмотреть чуть глубже, 20 % птицы сидит на импорте. Для нас сегодня вопрос закрыт, даже есть небольшой профицит яйца. Но для всей отрасли импортозамещение должно стать приоритетом, это способствовало бы еще большей стабилизации ситуации.

— Себестоимость в производстве свинины также выросла?

— Дорожает все, и большой разницы мы не видим: индейка, свинина, курица. Год к году вся себестоимость растет на 30 % и более.

— Как сказалась ситуация на колбасном бизнесе?

— Рынок колбасы, с одной стороны, растет. Видимо, COVID — 19 подстегнул спрос на колбасные изделия, так как люди сидели дома, меньше ходили в рестораны. Раньше рынок стагнировал на 1–2 %, теперь растет на 3–4 %. Но цены пока не увеличиваются, только в пределах инфляционных ожиданий.

Думаю, повышение цен на колбасы на 5–10 % возможно, но этот рынок очень фрагментированный и конкурентный, там очень высокая доля промо.

Сегодня в колбасных изделиях в ритейле промо доходит до 70–80 % и больше. Поэтому в какой-то момент важна уже не базовая цена, надо смотреть, что происходит с промоакциями.

— В отчете за 2020 год сказано, что «Черкизово» почти завершила инвестиционный цикл в свиноводстве и будет развивать переработку. Это связано с насыщением рынка или в переработке больше рентабельности?

— Рынок свинины насыщен, а экспортный потенциал неоднозначный, поскольку Китай для нас закрыт. А Китай, Япония и Южная Корея — три основных импортера свинины в мире. Большого потенциала для роста потребления свинины на локальном рынке мы не видим. С другой стороны, мы следуем стратегии фокусироваться на брендированной продукции с высокой добавленной стоимостью, долю которой в выручке планируем довести до 70 % и более. Сейчас она в пределах 60 %. И также делаем фокус на наиболее растущие каналы продаж.

По птице, частично, это экспорт, но также и foodservice, который пока по выручке занимает 5–6 %, но может быть и 10–15 % в ближайшем будущем. До COVID — 19 продажи ресторанов быстрого обслуживания и вообще всего foodservice достаточно хорошо росли. Мы в Калининграде недавно запустили производство говяжьих бургеров, перепрофилировав часть нашего предприятия. В Ефремове приобрели «Компас Фудс» и приступили к удвоению производственного комплекса, в основном под выпуск куриных полуфабрикатов для foodservice. После завершения проекта это будет одно из самых современных и крупных предприятий такого типа в Европе. Поэтому инвестиционную программу продолжаем.

Трехлетний план предполагает рост по выручке в среднем на 10 %, по EBITDA — на 11–12 %. В ближайшие годы это, наверное, позволит выйти на показатель выручки 200 млрд руб.

— Будете покупать сырье для бургеров с рынка? Мясным крупным рогатым скотом заниматься не думали?

— Думали и решили не заниматься. Будет в основном импортное сырье и немного отечественного.

— У «Тамбовской индейки» есть планы увеличить производство до 100 тыс. тонн. Это потолок?

— Сейчас мы вышли на 85 тыс. тонн мяса индейки в год. Вообще, проект потенциально рассчитан на 130 тыс. тонн. Возможно, на следующем этапе выйдем на 100–110 тыс. тонн в год. Мы не торопимся, при необходимости дойдем до 130 тыс. тонн. Но тут вопрос в том, как будет увеличиваться потребление. В принципе видим, что рынок растет и потребитель все больше привыкает к мясу индейки, но тоже вопрос, что будет с ценами.

— Почему отказались от покупки «Евродона»?

— С одной стороны, увидели повышенные биологические риски. Ростовская область с точки зрения птичьего гриппа неблагоприятный регион: при «Евродоне» было несколько вспышек, да и при новом управляющем это продолжилось. А для индейки риски от птичьего гриппа выше, чем для курицы. Растет индейка дольше, поэтому в зону риска попадает большее количество мяса.

И второе — это неблагоприятный регион по стоимости зерна. Из-за близости к экспортным артериям зерно дороже на 15–20 %. Плюс у нас по своему проекту рост не исчерпан, и мы посчитали, что с точки зрения вложений и управляемости эффективнее расти органически.

— Вы уже упомянули несколько сделок с активами по переработке. Это основной фокус в M&A?

— По M&A мы рассматриваем сделки во всех направлениях: растениеводство, курица, свинина и пр. Но про M&A мы обычно ничего заранее не говорим. Мы смотрим на рынок, есть интерес к качественным активам, которые совпадают с нашей стратегией и могут быть высококонкурентоспособными.

Да, есть фокус на добавочную стоимость. Но у нас есть и очень большая программа органического роста, которая войдет в следующую долгосрочную стратегию. Это переработка свинины, забой, перегруппировка части птичников. Это 40 млрд руб. инвестиций, может, больше. Это не означает, что мы M&A не будем делать совсем.

Но, честно сказать, качественных компаний на рынке остается все меньше, активы не молодеют.

— Липецкий маслоэкстракционный завод будет работать только на «Черкизово» или готовы продавать его продукцию на рынке?

— Преимущественно внутри группы. Соевый шрот и масла мы покупаем, потому первые год-два будем выпускать их только для собственных нужд. Возможно, у нас окажется настолько высокая премия за продукцию без ГМО, что сделает выгодным частичный экспорт. Вообще задача проекта — укрепить вертикальную интеграцию и создать добавочную стоимость из той же сои, которую уже имеем. Полностью ею себя не обеспечиваем, задача стоит выйти на 200 тыс. тонн бобов год.

— Земельного банка достаточно, покупать не планируете?

— Пока есть потенциал менять севооборот и работать над урожайностью при текущем земельном банке, но в перспективе, конечно, будет недостаточно. Но у нас стратегией предусмотрена обеспеченность по кормам на 40–50 %, так же будет и по сое. Пока стратегией не предусмотрен выход за 50 %.

— Сильно ли пострадал из-за пандемии экспорт мяса? Какие планы по поставкам на этот год?

— Экспорт был нестабилен. На старте в Китае пострадала почти вся логистическая цепочка, потом ситуация нормализовалась. Пострадал экспорт больше с точки зрения цен. Foodservice в ЕС и США до сих пор испытывает проблемы, есть профицит мясных продуктов, а Китай один из немногих, кто продолжал это покупать. США обычно испытывали дефицит крылышек, а так как у них очень развита культура барбекю, тут вдруг они оказались экспортером.

Мы экспортируем в Китай в основном куриные крыло и лапки, и цены на них в результате оказались ниже, чем мы ожидали. Но все ждут стабилизации ситуации с COVID — 19 в Европе, а в летний сезон рынок должен войти в нормальное состояние. В этом году экспорт продолжит рост. Пока в масштабах компании — это небольшая доля, но, думаю, за $100 млн экспортной выручки от мяса птицы уже перевалим.

— Какие у вас возможности для роста на рынке общепита, уже работаете со всеми основными сетями быстрого питания?

— Да, но с некоторыми мы можем еще расширять сотрудничество за счет поставки куриных полуфабрикатов, говяжьих бургеров, колбасных изделий. Смотрим также на сети пиццерий — быстрорастущий сегмент, который в COVID — 19, наверное, меньше всех пострадал, так как этот продукт исходно создавался для доставки. На части производства «Пит-продукта», который мы недавно купили, тоже есть площадка под foodservice, планируем продолжить развивать ее в большем масштабе.

— Владельцы сети «Мясновъ», где у вас и вашего брата Евгения Михайлова есть доля, начали реструктуризацию бизнеса. Можете рассказать, что с этим проектом?

— Мы в данном случае являемся стратегическим финансовым партнером. Участвовали только в мясном проекте в Москве, так как изначально алкогольный проект «Отдохни» и региональные точки существовали отдельно. Теперь менеджмент решил это все преобразовать в одну операционную модель, проводит ребрендинг в магазин одного формата. Нам предложили войти в общую преобразованную компанию, где наша доля будет на уровне 30 %.

— Какие планы у сети?

— Пока фокус остается на Нижнем Новгороде и Москве, где потенциал для роста еще не исчерпан. Надо посмотреть, как сработает ребрендинг, какая-то дальнейшая экспансия, думаю, это вопрос времени. Мы поддерживаем любой проект со здоровым возвратом средств на вложенный капитал, а любая экспансия стоит денег. В ритейле часто фокусируются на экспансии, забывая про доходность. «Мясновъ», мне кажется, пытается балансировать между этими показателями.

— Новые инвестиции от вас предполагаются?

— На данном этапе хватает денежного потока, который генерирует компания, дальше — будем смотреть.

— В конце 2020 года совет директоров «Черкизово» одобрил допэмиссию. Вы вернулись к идее SPO, есть уже параметры?

— Четких параметров сейчас нет, рынок достаточно сложный, волатильный. Наверное, долгосрочно мы бы хотели предложить рынку большую ликвидность, что было бы правильно. Сейчас компания публичная, но free-float небольшой. Хотя мы наблюдаем повышенную активность в акциях со стороны небольших частных инвесторов. Дневные торги в разы выросли, хотя всего-то 3 % акций обращается.

У нас четкая, понятная стратегия, как мы развиваемся в следующие три-пять лет, необходимости для этого поднимать деньги нет, тем более если они очень дорогие. А рынок сейчас не очень привлекателен для публичных компаний в силу макроэкономических причин, санкций и т. д. Пока причин быстро готовить сделку нет, если ситуация будет меняться, посмотрим. Сейчас мы растем, и это, наверное, позволит через три-пять лет, будучи уже большей компанией, продать какой-то пакет акций и получить большую ликвидность. Сегодня на российском рынке с ликвидностью почти у всех компаний слабовато.